Утро выдалось такое ветреное

Утро выдалось такое ветреное, что мама Диниила Комарова, Людмила Владимировна, провожавшая сына и его товарищей в поход, увидев одежду некоторых ребят, встревожилась. Даниил среди ребят — самый старший. они называют его старшина. Ему уже 17 лет, он успешно учится на втором курсе Зеленокумского многопрофильного техникума. Но занятия и тренировки с ребятами не прекращает. В его младшей казачьей группе уже около пятидесяти человек. И большинство из этих ребят уже готовы к походу. Вот только некоторые оделись явно не по погоде. Вернулась в дом и свитерами, куртками, вязанными шапочками утеплила самых горячих и нетерпеливых. Поход вдоль холмов, с которых части Красной армии начали освобождение села в январе 1943 года, был задуман ещё к юбилею Победы. Атаман Солдато-Александровского Станичного общества Владимир Иванович Якимов должен был дать добро на выход группы. Он присматривался к ребятам, советовался с казаками, родителями. Но прошли тревожные весна и лето. Осенью обстановка на фронтах пандемии обострилась до предела. Кажется, какие уж тут походы. Значит, от важного патриотического мероприятия надо отказаться? Впрочем, в селе обстановка с коронавирусом, вроде бы, относительно спокойная. К тому же, если 30–40 школьников, не имеющих признаков заболевания — без кашля, температуры и других тревожных симптомов — и выйдут на маршрут, шансов сохранить своё здоровье во время похода у них будет больше, чем у детей, играющих на улицах родного села. На холмах Северного Кавказа, на свежем ветре, под низким осенним солнцем и дышаться будет легче, чем на улицах, на которых в сухую погоду колёса каждого проходящего автомобиля поднимает столько пыли, что выброшенный с окурком коронавирус снова взмывает в воздух и, как немецкий мессершмит, кружит, кружит, высматривая добычу.

И атаман дал добро на поход группы.

О том, как мама Даниила была права, ребята почувствовали, когда вышли за околицу и прошли
по просёлочной дороге. Ветер с полей гнал сухую траву, опавшие осенние листья, поднимал с дороги пыль. Я всё это выдел в видоискатель своёй фотокамеры. Ветер румянил лица ребят, теребил под кубанками волосы и забирался под полы курточек. Ребята шли колонной по два человека.
Впереди в серой папахе — Даниил Комаров. За ним с флагами России, Дня Победы, и Терского казачества знаменосцы — Ильмаз Айшаев, Даниил Гринько, Андрей Скибо. За ними вижу Юру Никитина, Мишу Полынникова, Исиду Гаджиеву, Егора и Ивана Чуриных, Глеба Сомова, Сашу Иванченко, Дашу Домбровскую. Всего в колонне 33 человека. И как же красиво реют над этой группой знамёна! Особенно когда ребята вышли на дорогу, проложенную вдоль канальчика,
по защитной дамбе. Порывы ветра доносили обрывки песни. Какой — разобрать невозможно,
но водная полоска, камыши и рыжая высохшая трава не берегу подсказывают слова:
«Шёл отряд по бережку.»

Перед тем, как выйти в дорогу, ребята попросили меня рассказать об освободителях села. Я и сам собирался это сделать. И как член Совета стариков станичного казачьего общества, и как журналист, которому эта тема близка. И как гражданин, понимающий, какое важное значение имеют подобные рассказы для наших мальчишек и девчонок. Но тут случай особый — об этом дети попросили меня сами. Проявили к давним событиям интерес. И, выполняя их пожелание, в одно простое выступление перед собравшимся в поход строем я не умещусь. О чём успею рассказать на пронизывающем ветру? Прежде всего о том, какие здесь шли бои. О первой разведке 223 полка, которую отправлял на задание командир майор Петренко. Её возглавлял младший сержант Коротков. Ивана Никоновича нужно вспомнить ещё по одной причине. Во время форсирования реки Южный Буг в марте 1944 года Коротков с подоспевшими сапёрами Есиным и Хохловым удерживал плацдарм и обеспечил прорыв полка и дивизии на этом участке фронта. Боевого опыта, который позволил ему совершить героический подвиг, за который присвоено высокое звание Героя Советского Союза, он набирался все дни и ночи войны, в том числе — при освобождении села Солдато-Александровского.

Да, об этом, рассказать успею. Остальное — после похода, в другой раз.

И ребята отправились в путь. Знамёна над колонной реяли, как паруса бригантины на свежем морском ветре. Достигнув холмов, отряд разделился на две группы. Несколько человек во главе
со знаменосцами, выдвинулась к вершине одного из холмистых отрогов. Наблюдая за этим стремительным броском — мальчишки, девчонки штурмовали вершину яростно —
я опять вспоминаю участников освобождения села.

Вот по соседней степной балке и спускались в речную долину, может быть, по соседней бойцы-кавалеристы старшего лейтенанта командира сабельного эскадрона 214 кавалерийского полка Игната Древаля. Это он со своими казаками выбивал 9 января 1943 года фашистов из домов и улиц районного центра! В этом освободительном бою участвовал и наш земляк — Николай Петрович Юршин. В наступательном порыве он промчался мимо .родного дома, мимо мамы, мимо родственников, соседей — у взвода полковых разведчиков стояла задача не обниматься с родственниками, а окружать и уничтожать отступающих в сторону села Александровского разрозненные отряды оккупантов. Передышку разведчики получили под селом Александровским. И сразу земляка вызвал командир взвода.

— Извини, Николай Петрович, не поздравил тебя с освобождением родного села. Но за решительные действия объявляю тебе краткосрочный отпуск до 6.00 следующего дня. Думаю, твой верный скакун тебя не подведет и поможет увидеть родных.

Через несколько минут Николай Юршин пришпорил своего рысака и помчался назад — по только что пройденному маршруту. Мать всплеснула руками, увидев заезжающего во двор всадника. Всего два часа из январской ночи провел в родном доме разведчик Юршин. Ему в то время еще не исполнилось и 19 лет. За короткие мгновения он получил такой запас сил, что его хватило до конца войны и чтобы возвратиться в родной дом с Победой.

Командир 46‑го полка ночных бомбардировщиков Евдокия Бершанская в своих послевоенных воспоминаниях отмечала, что так, как встречали в Солдато-Александровском, их не встречали ни в одном населённом пункте, где они базировались в годы войны. Дело, конечно не только в том, что в село они прилетели во второй раз — при отступлении Красной армии в августе 1942 они квартировали тоже здесь.

Наталья Фёдоровна Меклин-Кравцова посвятила этой встрече несколько страниц своих военных повестей.

— Хозяйка бросилась обнимать нас, приговаривая: «Голубушки вы мои». Раздобыла где-то муки, испекла пирог.

На минуточку задумаемся, почему радовалась так хозяйка — Екатерина

Филипповна Петрова, в доме которой квартировал экипаж Ирины Себровой? Эта женщина, проводив мужа на фронт, воспитывала троих детей одна. Хлопот больше всего доставлял младший, Васятка. То раздобудет где-то немецкую гранату, то перерубит линию связи, которая вела от наблюдательного пункта на мельнице к немецкому штабу. Когда полетели самолёты, ударили пушки и оборона оккупантов затрещала, тёте Кате захотелось выбежать на улицу и посветить фонариком — здесь немецкие танки, сбрасывайте бомбы сюда. Фонарика у тети Кати не было. Но уверенность, что это прилетали Ира и Наташа, была. Постояльцы, слушая как радуется хозяйка, не стали её разубеждать, что они бомбили в другом месте.

Об этих фактах и людях, наших соотечественниках, я рассказываю часто. И в день освобождения села, и в День Победы, на школьных уроках мужества и других общественных мероприятиях, на сайте «Солдатчане», страницах разных газет. Но интерес к этой исторической информации только увеличивается. И к судьбам других бойцов Бессмертного полка, наших земляков. Они сражались на всём протяжении линии фронтов — от Заполярья до Черноморского побережья Кавказа! Но я хочу чтобы эти ребята запомнили некоторых из них — на Стене Памяти, которая возведена в селе, более 750 портретов бойцов Бессмертного полка! В том числе — летчика Ивана Разуваева. Его объятый пламенем истребитель упал в один из Норвежских фиордов. Артиллерийского мастера Якова Гусева, которого сразил снаряд в трёх шагах от Рейхстага 30 апреля 1945 года. Танкиста Тимофея Пархоменко, погибшего от рук бандеровцев на территории уже освобождённой Украины. Надо напомнить им о моём учителе, связисте-малоземельце, Александре Ивановиче Смолякове, который получил ранения в обе ноги, восстанавливая линию связи. На одной из фронтовых фотографий он заснят с баяном, под который в землянке на Малой земле он, растягивая меха инструмента, тихонько напевал: «Вьётся в тесной печурке огонь.» Со своим баяном он не расставался и после войны — был музыкальным руководителем нашей школьной самодеятельности. И я помню концерт в клубе хутора Колесников, по улицам которого проложен маршрут похода. Мы в этом хоре пели под его баян: «Вернулся я на родину.»

Я назвал фамилии лишь нескольких человек, портреты которых стали частью нашей Стены Памяти. В ней не только фотографии земляков. Портреты двух харьковчан — Ивана Фёдоровича Малышенко и Кузьмы Филимоновича Белоконя, летчиков-штурмовиков 103 авиаполка тоже внесены в нашу Стену Памяти. Первый до дня своей гибели над нашим селом 10 января 1943 года по крайней мере был дважды представлен к званию Героя Советского Союза. Второй стал героем в конце 1944‑го. Кузьма Филимонович после войны написал в своей книге: «Как хочется нам, боевым летчикам, пройтись по земле, над которой мы дрались в огненном небе!» И он побывал в Солдато-Александровском — в год 30-летия Победы — положил на могилу своего друга цветы.

И вот земля, о которой думал герой войны, наш освободитель, позвала в дорогу и его правнуков, юных казачат Солдато-Александровского станичного общества.

Глядя на реющее на ними знамя Дня Победы, думаю ещё об одном земляке. Его я помню со школьных лет. Когда в 1998 году брал у него интервью, его рассказ о подвиге, за который он был награждён орденом Красной звезды, на пленке занял 5 секунд: «Пехоте мешал ДЗОТ. Я прицелился, выстрелил. Пулемёт замолчал. Пехота пошла вперёд. Всё». Александр Иванович Рожнов, бывший артиллерист и механизатор колхоза им. Свердлова замолчал — рассказ окончен. Он был наводчиком противотанковой пушки-сорокопятки, названной за уязвимость в ходе боя «Прощай, Родина». Чтобы просто выжить, требовалось быть мужественным и изобретательным воином. Это обстоятельство ему помогало и в жизни. И особенно — на склоне лет. Боевые годы дали о себе знать через двадцать пять лет мирного труда: стали побаливать ноги, в конце концов ветеран одну из них потерял, перешёл на костыли. Но при этом активности на приусадебном участке не снизил. Посетив Александра Ивановича в его доме, я увидел аккуратно вскопанный огород. Но как  это удаётся ему (а что огород он копает сам, мне рассказали соседи), я увидел своими глазами. Увидел стул, в котором жесткое сиденье заменено на резиновую сетку. Сидя на таком стуле, он здоровой ногой давил на лопату, руками переворачивал ком земли. Затем поднимался, брал костыль, опираясь другой рукой на спинку стула, передвигался на невскопанный участок. Чтобы ножки не проваливались в мягкую землю, Александр Иванович прикрутил к ним железные пластины. Он даже показал усовершенствованные опоры: «Вот эти станины и пришлось приладить к ножкам», — улыбнулся он, не замечая, что использует военной терминологией. И, наверное, иначе бывший артиллерист сказать не мог: точность стрельбы напрямую зависит от того, как расчёт закрепил пушку на позиции. Он и тогда, в девяностые годы, бился за самое в его жизни дорогое — за свою семью. За будущих жену, сына и дочь, за внуков, которым овощи с отцовского огорода оказывали существенную пищевую поддержку. В 2012 году год городу, за освобождение которого Рожнов получил орден, было присвоено звание «Город воинской славы». Тихвин стал первым советским городом, освобождённым Красной армией — ещё в 1941 году! Тогда, в советские времена, крылатой стала фраза: «Лишь тогда становится город героем, когда стал героем солдат.» Слова эти не потеряли актуальности и в новой российской истории. Жалко, не дождался той боевой награды Александр Иванович. Он ушел из жизни в 2011 году.

Но, пока мы их помним, они живы, наши дорогие Победители! Надо постараться чтобы мы, которые помним, тоже были живы. Поход закончился на казачьей базе. Даниил Комаров отдал рапорт станичному атаману Владимиру Якимову: «За семь часов похода преодолели 19 километров.
Все участники здоровы, проявили силу воли и упорство!»

Атаман сдержано похвалил юных казачат, пригласил к столу, который приготовила на казачьей кухне мама одного из участников похода — Анастасия Александровна Никитина. И глядя, как за обе щёки уплетают кашу, пьют горячий чай — нагуляли аппетит ребята — не удержалась от воспоминания: она в школьные годы тоже ходила в походы! И я не удержался от ещё одного напоминания.
Здесь, на месте казачьей базы, где ребята не только учатся владеть конём, стрелять из лука, рубить шашкой лозу, но и помогают взрослым казакам ухаживать за садом, за живностью,
в 1943 году было поле боя.

На этих холмах, на берегах речушек немцы строили свои оборонительные линии, -используя все естественные преграды, Названия оборонительным линиям штаб Вермахта придумывал такие, чтобы они поднимали дух немецкого солдата, который должен остановить начавшееся в 1943 году наступление Красной армии.:. Гитлеровские приспешники тонко подметили, что немецкий солдат здесь, у небольшой речушки, будет стоять до последнего, если его окоп окажется частью оборонительной линии, названной именем немецкого города. Потому на немецких картах появились «Майнц», «Штутгарт», «Потсдам».  По замыслу Гитлера солдаты Верхмата здесь, на берегах Кумы, должны драться, как за свои родные города. И они дрались.

«Между Петровским и Кумой в болотистой пойме притока Солки (Золки- авт.) кавалерии с юга пошел в атаку и был уничтожен огнем, — пишет в своих военных мемуарах немецкий офицер Вильгельм Тике — они в широком интернетском доступе. — Затем пошла вторая волна. Но группа Пидмонта уничтожила и её. За ней последовала третья атака. Последними боеприпасами была остановлена и она. Отдельным всадникам удалось проскочить между противотанковыми орудиями до позиций артиллерии, но их было слишком мало, и они тоже были уничтожены.

Всё это происходило вот здесь — на наших холмах и возвышенностях, в пойме, за околицей села. И эта хитрость работала. (В журнале боевых действий нашей 63 казачьей кавалерийской дивизии об этих атаках я нашёл очень сдержанные строки: «Взять населенный пункт с ходу не удалось.») Но и эта патриотическая уловка гитлеровской пропаганды не сработала. Фашисты как будто защищали свои города. А наши бойцы и командиры освобождали свои родные города и села. Ценою собственных жизней, проливая праведную кровь. Но, вылечившись, шли дальше, на запад. Из тех бойцов и командиров только в одном полку — ночных бомбардировщиков — 25 летчиц стали Героями Советского Союза и России. Из освобождённых ими сел уходили подросшие в годы войны мальчишки и тоже совершали свои подвиги. Один из наших земляков, Петр Борщёв, за бои на территории Германии проявил чудеса героизма и был представлен к званию Героя Советского Союза (награждён орденом Отечественной войны I степени), Василий Сак стал кавалером двух орденов Славы (наградной лист на третий орден где-то затерялся). Он был огнемётчиком — солдатом самой опасной на фронте профессии — любой осколок вражеского снаряда мог превратить его и других освободителей его команды в головешки. Но и Пётр Васильевич, и Василий Иванович, и другие наши земляки, уже не только освободители родных сёл — стран Европы(!) — остались живы. И мы, если действительно хотим знать когда, где происходили события, которые определяли судьбы людей и нашей Родины, должны жить. То есть — давать себе отчёт в какой обстановке, в том числе эпидемиологической, мы существуем сейчас. Мы дочерью были единственными, кто приехал проводить ребят в поход по местам боевой славы казачьих полков и дивизий в масках. Некоторые дети на нас смотрели с недоумением. Это печалит. И, конечно, не может не вызывать тревогу. Нам, людям старшего поколения, проще — к такой дисциплине приучили нас ещё живые победители — наши прошедшие войну отцы и деды, учителя, руководители предприятий. Они с винтовками наперевес, с шашкой наголо шли в атаку на врага. А враг, окопавшийся в болотистой пойме, бил расчетливо, без разбора. И наверняка.

Давным давно отгремели бои Великой Отечественной войны. Но враг остался. И окопался он ещё глубже. А некоторые взрослые, а за ними и дети, ухмыляются в экран телевизора — нам не страшен «серый волк». А некоторые, более «осведомлённые», обосновывают своё «бесстрашие» таким доводом: эти маски и перчатки не помогают. Рассуждения на уровне утверждений времён войны: от мины и снаряда всё равно в окопчике не спрячешься, потому и не надо тратить силы и рыть укрепления. Слышал ещё более странное обоснование: мол, этот коронавирус специально распыляют с самолётов, чтобы сократить численность населения Земли — биоресурсы планеты не потянут её перенаселение. Но они, точно, останутся в «золотом» миллиарде. А голодный враг своим коронавирусным зарядом уже затаился на ручке магазина автобуса, другого общественного места. И не знает, он, горемычный, что тот прохожий, который попал на мушку его прицела, совсем не боится пандемии. Потому как нагулял свой зверский аппетит на предыдущих миллиардах и перед «лакомым» миллиардным своим «биоресурсом» не остановится.

Но у каждого из нас против него должна быть наготове своя винтовка — маски, перчатки, дистанция. Об этом напоминают нам ежедневно и призывают нас к дисциплине наши командиры — Президент В. В. Путин, врачи. Потому что те, к которым так настойчиво обращаются политики и медики, люди в основном молодые. Они должны многое успеть сделать для страны, для себя и своих семей. Для этого они должны быть здоровыми. Должны жить. То есть — просыпаться по утрам, идти в школу, на работу, возвращаться домой, в выходные дни отправляться в походы за околицу, в лес, на берег речки, озера. И чтобы кто-то, глядя на идущих, вспомнил и молодость, и слова из далекого времени: «Шёл отряд по бережку.»

Фёдор Пилюгин.

Журналист, член Совета стариков Солдато-Александровского станичного казачьего общества.

На снимках: идёт отряд по берегу. На штурм вершины под родными знаменами. Самые юные участники похода 10-летняя Даша Домбровская. Егор и Иван Чурины. Свежий ветер в наших знамёнах. Даниил Комаров отдаёт рапорт атаману Владимиру Якимову.

Фото автора.